В нынешнем году исполнится 402-я годовщина со дня рождения идеолога старообрядчества и писателя протопопа Аввакума, возглавившего в XVII-м веке сопротивление Никонианской церковной реформе. Также в 2022 г. отмечается 390-я годовщина со дня рождения видной представительницы старообрядчества, одной из самых ревностных последовательниц протопопа Аввакума - боярыни Феодосии Прокопьевны Морозовой (31.05.1632 – 12.011.1675/ даты приводятся по новому стилю).
Возможно, многие ассоциируют эту историческую личность в основном с написанной в 1884-1887 гг. художником-передвижником Василием Ивановичем Суриковым и ныне находящейся в Третьяковской галерее картиной "Боярыня Морозова", где как раз и изображена сцена из истории церковного раскола XVII-го века. На холсте внушительных размеров 304х587,5 см изображён эпизод, когда в ноябре 1671 года арестованные накануне родные сёстры, как их называли, "расколоучительницы", т.е. последовательницы старой веры, Феодосия Прокопьевна Морозова и Евдокия Прокопьевна Урусова (фамилии - по мужу, девичья фамилия у обеих по отцу - Соковнина) были отправлены в Чудов монастырь. Согласно тексту "Повести о боярыне Морозовой", когда сани поравнялись с находившимся на территории Кремля монастырём, то боярыня уже с цепью на шее, сложила длань, т.е. ладонь в двухперстие, т.е. двумя пальцами и "высоце вознося крестом ся часто оградше, чепию же такожде часто звяцаше". Для боярыни Морозовой этот жест, когда она при народе крестилась согласно старому обряду - двумя перстами, стал ещё одним подтверждением её непоколебимой позиции в отношении никоновских обрядовых нововведений, против которых она неистово восстала.
Немного о жизненном пути яркой представительницы одного из шестнадцати высших боярских семейств Московского государства в XVII-м веке. Родилась Феодосия 21.05.1632 (по ст.ст.) в Москве в семье окольничего (по данным Боярских книг по состоянию на 1658 г.) Прокопия Фёдоровича Соковнина, который был родственником первой жены царя Алексея Михайловича - царицы Марии Ильиничны (Милославской). Феодосия была старшей в семье, у неё были два брата - старший Фёдор (год рождения неизвестен) и младший Алексей, 1640 г.р., а также сестра Евдокия, 1635 г.р. Кстати, именно братья спустя несколько лет после смерти старших сестёр установили на месте их захоронения в Боровске надгробную белокаменную плиту (до настоящего времени могила не сохранилась).
Родители - Прокопий Фёдорович и Анисья Никитична (девичья фамилия - Наумова) были людьми благочестивыми и богобоязненными. В 1649 году - в возрасте 17 лет - юную Феодосию Соковнину выдали замуж за боярина Глеба Ивановича Морозова, который был старше её на 39 лет и приходился родным младшим братом царскому дядьке (воспитателю) и свояку, одному из влиятельнейших лиц в окружении молодого царя Алексея Михайловича и одному из крупнейших землевладельцев того времени - Борису Ивановичу Морозову. Когда в 1661 году в возрасте 71 года бездетный старший брат Борис Иванович умер, то всё его огромное состояние наследовал его и без того состоятельный младший брат Глеб Иванович. Но и он через год отошёл к Богу, и его молодая 30-летняя вдова (вернее, их малолетний сын Иван) стала обладательницей одного из самых крупных состояний на Руси в середине XVII-го века. Палаты боярыни Морозовой были первыми в Москве, её любили и уважали при царском дворе, и сам царь Алексей Михайлович отличал её перед другими боярынями. Она именовалась "кравчей царской державы". Окружённая роскошью, она выезжала в расписной карете, запряжённой двенадцатью арабскими конями с серебряными цепями. В доме было не менее трёхсот слуг, а крестьян мужского полу насчитывалось до восьми тысяч. К ней сваталось множество самых знатных на Руси женихов. Казалось бы, о чём ещё можно было мечтать молодой красивой женщине?
Но, став вдовой, Феодосия Прокопьевна целиком посвятила себя делам благочестия и воспитанию своего маленького сына Ивана. Ожидая Жениха Небесного, она отказывала женихам земным. Она сама управляла людьми и работала по хозяйству, в частности, в перешедшей к ней от покойного мужа тогдашней подмосковной усадьбе Зюзино (ныне в составе Москвы, о чём напоминает название улицы Зюзинская недалеко от станции метро Каховская). Феодосия Прокопьевна сама целыми часами разбирала нужды крестьян, "любовию и милостию на дело Господне побуждая". Сама пряла и ткала, шила простое платье и бельё, а ночью тайком с близкими подругами-богомолками разносила его по тюрьмам и больницам. Двери морозовского дома всегда были открыты для нищих, убогих и странников. При этом боярыня сама кормила страждущих, ухаживала за больными и калеками, обмывала им раны, выполняя тем самым завет Христов. Щедро подавала вдова и на монастыри и храмы. В её доме строго соблюдался церковный устав. День начинался и заканчивался с молитвы. Вместе с хозяйкой молились и все домочадцы. Молитва эта была всегда глубокой и сердечной, так что часто можно было увидеть, как из глаз боярыни лились слёзы - "яко бисерие драгое схождаху". Часто молилась она и по ночам. В темноте сама вставала на молитву, не давая будить себя слугам, по совету отца духовного, клала 300 поклонов да творила 700 молитв Исусовых…
Несмотря на близость к царскому двору, никоновских нововведений боярыня Морозова не приняла, продолжая придерживаться старой веры. Она была начитана в богословской литературе и находилась в самой гуще ожесточённых споров старообрядцев с никонианами. Как писал о ней протопоп Аввакум, "прилежаще бо Феодосья и книжному чтению, и черплюще глубину разума от источника словес евангельских и апостольских".
Познакомившись с протопопом Аввакумом, молодая боярыня (протопоп был старше её на 12 лет) под влиянием его страстных речей и длительных бесед становится его духовной дочерью и горячей поклонницей. Когда именно состоялось первой знакомство Феодосии с Аввакумом, точно неизвестно (вполне возможно, что оно произошло в доме её троюродного брата Феодора Ртищева, первоначально входившего в состав т.н. "Кружка ревнителей благочестия", членом которого был и протопоп Аввакум), однако уже с весны 1664 года, то есть со времени возвращения Аввакума из длившейся 10 с лишним лет сибирской ссылки, их отношения были очень близкими. Когда гонения на староверов усилились, боярыня стала оказывать материальным помощь ссыльным и принимать у себя гонимых. Вокруг её дома стали собираться ревнители древлего благочестия. Со всеми противниками никоновских реформ, в т.ч. с протопопом Аввакумом, она вела активную переписку. Он называл её любовно сестрой, ставя необычайно высоко: "моей дряхлости жезл и подпора, и крепость, и утверждение". Боярыня предложила Аввакуму пристанище в своём обширном доме. Он согласился. И с тех пор дом Морозовой становится самым настоящим центром московской оппозиции никонианским реформам. Сама же Феодосия Прокопьевна начала вести фактически монашеский образ жизни, пешком ходила по темницам, щедро раздавая милостыню заключённым, совершала паломничества по святым местам, к чудотворным иконам и мощам святых угодников. А сам её дом стал, по сути, монастырём в миру.
В 1664 году в столице тайно прошёл староверческий Московский собор, на котором, в частности, было решено, что "и вси присудиша купно, что никониянское крещение за крещение не вменяти, и по апостольским и соборным правилом повелеваша паки совершати крещати второе", т.е. двумя перстами. Принятие подобного решения спустя несколько лет после проведённых уже при возведённом в 1652 году в патриархи Никоне церковных соборов в Москве об исправлении печатных книг (1654) и против двоеперстия (1655) было равносильно подписанию себе если не смертного приговора, то пожизненной ссылки - как минимум. Фактически оно означало отрицание законности и благодатности официальной церкви, и соответственно, поддерживающего её царя. Но первые отцы староверия были единодушны в своём неприятии никониановских таинств. Решения, принятые на староверческом Московском соборе, находили горячую поддержку в разных уголках государства Российского, прежде всего в отдалённых скитах и монастырях, во множестве разбросанных между Волгой и Белым морем. Уже до Собора 1666-1667 годов, на котором "новолюбцы", т.е. никиниане окончательно разорвали все связи с предшествующим церковным преданием, сложились основные центры стояния за старую веру.
Перечислим их. Это, конечно, в первую очередь, Москва, где всем попыткам правительства подавить "мятеж церковный" сопротивлялись многочисленные представители духовенства, посадских людей и купцов, а также небольшой кружок аристократии вокруг боярыни Морозовой. К востоку от Москвы население, жившее в среднем течении Волги и её притоков с центрами в вязниковских, краснораменских и костромских лесах, было сплошь против "никоновских реформ", и здесь движение приобретало наиболее опасный характер. На Поморском Севере очаги "староверия" находились по преимуществу между Онежским озером и Белым морем. За Уралом со времени проповедей там в период сибирской ссылки протопопа Аввакума тоже было в церковном отношении очень неспокойно. Даже на юге, в частности, в Астрахани и на Дону, куда стекались не ладившие с властями разные элементы, церковное "шатание" и недовольство официальной иерархией сказывались всё больше. Но до тех пор, пока у прихожан и духовенства были надежды, что царь и церковные иерархи "образумятся" и "исторгнут злое и пагубное учение", смута в церкви ещё не нарушала её канонического единства. Отметим, что все эти "очаги староверия" будут играть первоочередную роль и в последующей, более чем трёхсотлетней истории старообрядчества. Однако главным оплотом старой веры в это время становится древняя святыня Русского Севера, жемчужина Поморья - Соловецкий монастырь. После 1658 г., когда Никон оставил патриарший престол (в 1666 г. он был официально низведён с патриаршества), появилась робкая надежда на возвращение к старой вере. Преследования сторонников древлего благочестия на время прекратились, сосланные за противление никоновским реформам священнослужители были возвращены из ссылки. Однако надежды на восстановление древлеправославия оказались тщетными. Проводимая сверху церковно-государственная политика не изменилась. Летом 1668 г. началось знаменитое "Соловецкое сидение" - осада Соловецкого монастыря царскими войсками, завершившаяся его взятием в начале 1676 г. А ровно через неделю после этого - 29.01.1676 (по ст.ст.) произошло неожиданное "умертвие" - смерть в 46-летнем возрасте царя Алексея Михайловича.
Но вернёмся к Феодосии Прокопьевне. После того, как в ссылку, теперь на Север, вновь был отправлен протопоп Аввакум, открыто в защиту старой веры выступила боярыня Морозова. Укрепляясь в древлем благочестии, она всё чаще стала уклоняться от богослужений в придворных храмах, где она должна была присутствовать в соответствии с действовавшим этикетом. Старалась она реже бывать и при царском дворе. Это не могло не бросаться в глаза, и о симпатиях боярыни к старой вере вскоре становится известно царю. Когда уже по поручению Алексея Михайловича начались уговоры, дабы "развратить от правоверия" упрямую боярыню, она бранилась с тогдашним архимандритом Чудова монастыря, будущим патриархом Иоакимом: "Скажите царю Алексею: почто-де отец твой, царь Михайло (Михаил Фёдорович - первый русский царь из династии Романовых с 1613 г. - прим. ред.), так веровал, яко же и мы? Аще я достойна озлоблению, - извергни тело отцово из гроба и предай его, проклявше, псом на снедь". Уговоры царских посланцев отказались напрасны, и тогда власти решили действовать иначе: у боярыни Морозовой отобрали половину вотчин (спустя какое-то время, правда, вернули, ибо формально вотчины числились за малолетним сыном Иваном Глебовичем). Однако физически расправиться с такой близкой к царской семье и родовитой боярыней пока опасались.
В процессе подготовки к очередному церковному собору, где требовалось ещё раз утвердить законность церковных реформ, царь Алексей Михайлович предпринял ещё одну попытку склонить на свою сторону протопопа Аввакума, который вместе со старшими сыновьями был привезён из Мезенской ссылки в Москву. Всё тщетно. Следуют мытарства по разным местам заточения: Боровский Пафнутьев монастырь, Никольский монастырь на Угреши/ныне г. Дзержинский в ближнем Подмосковье, снова Боровск, подворье Пафнутьева монастыря и другие места в Москве - в этот период его поддерживала боярыня Морозова: присылала в темницу "потребное и грамотки". Наконец последовало расстрижение и предание церковному проклятию в Успенском соборе.
Одновременно были продавлены нужные царю решения на проходившем с участием "вселенских" патриархов Большом Московском соборе 1666-1667 гг., который в народе прозвали "разбойничим" и "бешеным". Он привёл к окончательному расколу в Русской церкви и благословил развязанный светскими и духовными властями беспредел в отношении сторонников старой веры. Как писал уже на рубеже XIX-XX-го веков историк - исследователь раскола Александр Степанович Пругавин, "И вот, кровь полилась рекой… Население, исповедовавшее правую веру, пришло в ужас". Тем не менее, по некоторым оценкам, как минимум треть русских людей оказало беспрецедентное сопротивление церковной реформе Никона, и объяснить это исключительно "религиозным фанатизмом" и "невежеством", выросшим всего лишь на различиях в старых и новых обрядах, было бы слишком поверхностно. Не будем здесь вторгаться в эти глубинные пласты, а просто продолжим, что в конце 1667 года протопоп Аввакум прибыл к месту своей, как оказалось, последней ссылки, - в Пустозерск /ныне Пустозерская пустошь в 20 км от Нарьян-Мара.
Благодаря заступничеству царицы Марии Ильиничны, весьма благоволившей своей родственнице, боярыню долгое время не решались трогать. Однако после смерти первой жены царя Алексея Михайловича в 1669 году боярыня Морозова лишилась своей главной защитницы и покровительницы. Царь призвал боярыню к себе и попытался уже сам склонить её к новой вере, но безрезультатно. В конце 1670 года был совершен тайный постриг Феодосии Прокопьевны, которая получила имя инокини Феодоры. С другой стороны, в начале января 1671 г. ей как старшей боярыне следовало присутствовать на свадьбе царя при его вступлении во второй брак - с молодой красавицей Натальей Кирилловной Нарышкиной (будущей матерью Петра I). Но, будучи инокиней, по церковным канонам она не могла участвовать в придворных церемониях. Сославшись на болезнь ног, она отказалась присутствовать на царской свадьбе. Тем самым она нанесла глубокое оскорбление царской фамилии. В ноябре 1671 года её и сестру, княгиню Евдокию Урусову, взяли под стражу. Примечательны слова, которые были сказаны при аресте одним из стражников в сторону боярыни: "Полно тебе жити на высоте (т.е. в покоях барских - прим. ред.), сниди долу". Старались играть на личной ненависти царя к боярыне. На сестёр надели цепи и насильно выволокли из комнат. Со слезами на глазах провожал мать юный сын Иван Глебович. Он видел её в последний раз, а через некоторое время, даже ещё до гибели матери, его не стало - вроде как "залечили". После его смерти царь мог легче расправиться с неугодной боярыней. Всё огромное имущество Морозовых было распродано, вотчины розданы другим боярам, а братья Феодосии и Евдокии - Фёдор и Алексей Соковнины были высланы подальше от Москвы. Зимой 1673 года последовали жестокие пытки, а на Болотной площади - напротив Кремля за Москвой-рекой, куда выходил государев сад, где казнили еретиков и преступников и устраивали кулачные потехи, - стали готовить срубы, наполненные соломой. Но бояре, хотя на этом настаивал патриарх Питирим, побоялись всенародной казни родовитой узницы, поскольку это могло создать нежелательный для них прецедент. Последним местом заточения для боярыни Морозовой стал тюремный острог в Боровске. По результатам непрерывных расследований в конце лета 1675 года боярыня Морозова и княгиня Урусова из острога были переведены в новоустроенную земляную тюрьму, в "пятисаженные ямы". Под страхом смерти охранникам запретили давать узницам пищу и питьё. Первой не выдержала княгиня Евдокия Прокопьевна Урусова – она скончалась 11.09.1675 (по ст. ст.). Потом очередь дошла до старшей сестры. Истощённая и измождённая, инокиня Феодора в последние часы своей жизни умоляла одного из стражников дать ей "мало сухариков", яблочко, огурчик, но всякий раз слышала отказ. Тогда она попросила исполнить её последнюю просьбу: похоронить рядом с сестрою. Позвав другого стражника, она отдала ему свою рубашку и попросила постирать её на реке. Стражник пошёл к реке, "платно (полотно) мыяше водою, лицо же свое омываше слезами". В ночь с 1 на 2 ноября 1675 г. (по ст. ст.) в Боровской темнице инокиня Феодора - боярыня Феодосия Прокопьевна Морозова - 43 лет от роду умерла от голода. Тем самым завершилось противостояние между боярыней и царём Алексеем Михайловичем, который также отошёл к Богу менее чем через три месяца.
По мнению исследователя русской литературы и культуры Александра Михайловича Панченко, "Народ воспринимал борьбу царя и Морозовой как духовный поединок (а в битве духа соперники всегда равны) и, конечно, был всецело на стороне "поединщицы". Есть все основания полагать, что царь это прекрасно понимал. Его приказание уморить Морозову голодом в боровской яме, в "тме несветимой", в "задухе земной" поражает не только жестокостью, но и холодным расчётом. Дело даже не в том, что на миру смерть красна. Дело в том, что публичная смерть даёт человеку ореол мученичества (если, разумеется, народ, на стороне казнённого). Этого царь боялся больше всего, боялся, что "будет последняя беда горши первыя". Поэтому он обрёк Морозову и её сестру на "тихую", долгую смерть. Поэтому их тела - в рогоже, без отпевания - зарыли внутри стен боровского острога: опасались, как бы старообрядцы не выкопали их "с великой честию, яко святых мучениц мощи". Морозову держали под стражей, пока она была жива. Её оставили под стражей и после смерти, которая положила конец её страданиям".
Через 6 с небольшим лет в апреле 1782 года в Пустозерске в полные 61 год был казнён - сожжением на костре - протопоп Аввакум.
О роли старообрядцев в истории России очень ёмко сказал философ Василий Васильевич Розанов: "Если на всемирном суде русские будут когда-нибудь спрошены: "Во что же вы верили, от чего вы никогда не отреклись, чему всем жертвовали?" - быть может, очень смутясь, попробовав указать на реформу Петра, на "просвещение", то и другое ещё, они найдутся в конце концов вынужденными указать на раскол: "Вот некоторая часть нас верила, не предала, пожертвовала"…" В их числе была и духовная дочь протопопа Аввакума боярыня Феодосия Прокопьевна Морозова, которую старообрядцы почитают как святую преподобномученицу Феодору.